[irene]

Я родился в Рязани. Родился без ног, и отец надавил на маму, чтобы она написала отказ. Родственникам сказали, что я умер. До четырех лет прожил в доме ребенка, а потом меня перевели в интернат для детей-инвалидов в город Нижний Ломов.

Первые воспоминания — огромная комната и в ней много детей. В детдоме первые годы, до школы, у меня была воспитательница Лидия Ивановна, я к ней сильно привязался, даже называл мамой. А она тоже как-то выделяла меня, брала к себе домой на выходные. А потом, когда я уже поступил в первый класс, мне поменяли воспитателя, и, конечно, общения стало меньше, хотя я часто ее видел. Потом, спустя какое-то временя, я перестал ее называть мамой. Я не особо страдал из-за этого, потому что она была все время на виду, но постепенно привязанность ослабела.

В детстве часто представлял себе мою маму, представлял, как она за мной придет, часто сидел у окна и высматривал ее. Многих ребят усыновляли, особенно семьи из США, детей забирали, чтобы прооперировать и поставить на протезы, и я хотел, чтобы и меня забрали, но потом, годам к 14, смирился, что меня не выберут. Перестал ждать.

У нас было два этажа: до 11 лет мы все жили на первом, это малыши и младшие школьники. А потом уже, с пятого класса и до выпуска, дети жили на втором этаже, там — большие ребята. До пятого класса было все замечательно, мы реально всегда были дружными, никакого буллинга, ничего плохого не видели. Когда перешли в пятый класс, немножечко такое было, отношение взрослых детей к нам, они называли это "шефством", на самом деле это была дедовщина — оскорбления, само собой, а иногда просто отжиматься заставляли, подушку держать, еще что-то подобное. Иногда кого-то били, но это редко. В основном эта травля случалась только вечером, когда воспитатели уходили и оставались нянечки. Если они это видели, то сразу пресекали, устраивали разбирательства. Но, вообще, этот период длился недолго. Мы, те, кто помладше, сплотились и сказали: не надо так с нами себя вести. Показали, что тоже можем за себя постоять. А когда мы уже взрослеть стали, классе в седьмом, пообещали друг другу вообще никого никогда не бить и только, наоборот, помогать детям. Получается, что мы справились с дедовщиной своими силами.

Каждое лето мы ездили в детские лагеря на отдых, там не было такого — старшие, младшие, там мы сплачивались. Наверное, из-за того, что наш отряд детей с инвалидностью был единственным, и все остальные, полторы тысячи детей, — без инвалидности, мы варились все вместе. Тогда был популярным танец брейк-данс, и один из наших ребят, Витек Кочкин, — он на четыре года меня старше — предложил: давайте тоже заниматься, попробуем танцевать на руках, у нас тоже может получиться. И он собрал команду, у нас очень много ребят было, кто поддержал эту идею.

Впервые наши танцы показали в выпуске программы НТВ "Профессия — репортер" в 2006 году — к нам приезжала съемочная группа, сделали, на мой взгляд, просто фантастически крутой репортаж "Дети коридоров". Там рассказали о нашей жизни и о том, что дети с инвалидностью после выпуска из интерната сразу переходят в дом ветеранов труда, по сути, в дом престарелых. Это сильно не понравилось руководству, но тогда впервые рассказали об этой проблеме, сдвинули эту тему с мертвой точки. Я до сих пор благодарен журналистам за это.

Спустя несколько лет после тех съемок все, кто танцевал с нами — Валерка Тузов, Сашка, Игорь Козулько, — они все в Америку уехали. И остались только мы с Витьком. Шел 2010 год, мне было 14 лет, Вите уже 18, но он еще оставался в детдоме.

По Первому каналу тогда шло популярное шоу талантов "Минута славы", и Витя предложил: "А давайте тоже попробуем? Покажем, что человек с инвалидностью тоже может делать крутые вещи".

Но мы не знали, как туда попасть, на кастинг в Москву поехать не могли. И тогда решили написать продюсеру "Профессии — репортер" Стасу, что хотим участвовать, а он переслал наш ролик знакомому редактору "Минуты славы".

Помню, как я узнал, что мы едем на съемки: было часов пять вечера, шел урок информатики, и вдруг в класс зашла наша директор Татьяна Викторовна и объявила, что ей написали с Первого канала, что нас приглашают и уже заказали нам билеты.

Мне кажется, именно с того момента моя жизнь в корне изменилась. Но тогда, конечно, мы не осознавали, что так, в одну секунду она может перевернуться с ног на голову.

Все происходило очень быстро — буквально через неделю мы уехали в Москву, потом репетиции в телецентре "Останкино", съемки, проход во второй тур.

Очень волновались перед выступлением, потому что мы до этого выступали только в Пензенской области, максимум — в городе Кузнецке и детских лагерях. А такая сцена, федеральный канал, Александр Васильевич Масляков в жюри — просто дух захватывало. Мы знали точно, что отработаем свой номер, но не знали, как отреагируют зрители, потому что о людях с инвалидностью в 2011 году мало кто говорил. И у нас главная цель была — просто показать, что есть и такие люди, которые тоже умеют любить, они хотят получать образование, жить и стремиться к цели. Что меня покоробило в первом отборочном туре — по моим ощущениям, нас выставили немножечко жалкими. Задарили телевизорами, музыкальными центрами. А ведь мы хотели, наоборот, показать, что инвалидность — не преграда, что не надо нас жалеть. Мы за этим приехали, а не просить что-то!

Но все равно мироощущение стало сильно меняться. После второго тура мы с нашими воспитателями ехали домой, и в поезде к нам стали подходить пассажиры, желали удачи, пожимали руки, действительно смотрели на нас с уважением, а не с жалостью. Люди увидели нас другими, совсем с другой стороны. И это хорошо повлияло на самооценку, на самоуважение.

После победы в шоу нас с Витей потом часто спрашивали, куда мы дели деньги. Наш директор положила их нам на счета, и, когда я выпустился, эти средства вложил в покупку машины, частично — квартиры в Химках. Конечно, та победа прибавила сил и уверенности в себе и в будущем. Но даже если бы съемок не случилось, я бы все сделал, чтобы пойти учиться. Лет в 13–14 я понял, что не хочу вот так — после 18-летия отправиться жить до конца дней в дом ветеранов труда. И единственный путь туда не попасть — хорошо учиться и поступить в колледж. Стал стараться, сдал выпускные экзамены и поступил учиться на бухгалтера, в процессе понял, что не мое, решил пробовать в университет на психолога, в Московский государственный гуманитарно-экономический университет. Но завалил биологию. И тогда подал на социологию, поступил на очное отделение. Сейчас уже оканчиваю магистратуру, работаю.

Участие в программе сильно повлияло и на мою личную жизнь. Вскоре после эфира третьего тура меня вызвали наши педагоги в детдоме и сказали, что меня ищет моя мама. Удивительно, что я так часто представлял этот момент в детстве, а когда это произошло, пошла обратная реакция: сказал, что не хочу с ней видеться. Ведь я уже привык, что меня оставили, что никто не придет. Но все же педагоги уговорили хотя бы повидаться. За пару дней до встречи жутко нервничал, не мог сидеть на уроках, просил меня отпустить в комнату. И вот наступил день встречи, мы ждали маму часам к 11–12. Меня просто колотило от волнения. Мама приехала не одна — с ней вместе были два моих двоюродных брата и тетя Лена, мамина сестра. И вот я еду по коридору — и навстречу братья, так сказать, отвлекающий маневр. Обнялись, познакомились, пошли в кабинет директора. Я зашел и не понял, где мама, сразу пошел к тете и обнял ее, а она сказала: "Я твоя тетя Лена, а вот твоя мама, справа от тебя сидит".

Это была тяжелая встреча, трудный разговор. Я узнал наконец, что случилось после моего рождения. Тогда у родителей уже была дочь, моя старшая сестра. Мама очень хотела мальчика, мечтала назвать его Даниилом. Жили небогато, были тяжелые времена, разгар 90-х. И вот родился ребенок без ног. Мама хотела меня забрать, но отец, узнав об инвалидности, поставил матери условие: или она пишет отказ, или он уходит из семьи. Я думаю, мама испугалась остаться одна с двумя детьми, не прокормить их. Она написала отказ, успев дать мне имя, всем родным соврали, что я умер. Но жить с отцом она все равно не смогла, развелась, и всю жизнь она мучилась из-за своего поступка.

И вот спустя 14 лет они с бабушкой увидели программу "Минута славы" по телевизору и наше с Витей выступление. Мама занервничала: мальчик Даниил, фамилия ее — Анастасьин, без ног, возраст совпадает. Бабушка тоже насторожилась, начала допытываться у мамы, как такое может быть. Мама не выдержала и все рассказала. Тут же стали меня искать, связались с детским домом.

Мы стали общаться после той встречи. Мама старалась, мне кажется, наверное, загладить вину, помогать мне. Она была главным бухгалтером в фирме и очень много помогала моим одногруппникам по колледжу, организовывала нам производственную практику у нее на работе.

У нас сложились хорошие отношения, мы сблизились, но не настолько, насколько можно было бы. Мы перезванивались, встречались, но ее главная мечта — чтобы я назвал ее мамой — так и осталась неисполненной. Я никак не называл ее, был какой-то барьер. Получилось так, что я называл мамой воспитательницу. А маму свою не мог так назвать, даже "тетя Галя" не мог произнести. Очень жалею, что не успел — мама умерла от рака в 2016 году.

Но слава Богу, что мы встретились! Я обрел семью — у меня есть старшая сестра, у нее двое детей — моих племянников. У меня есть двоюродные братья, сестра двоюродная Ниночка, мы очень дружим. Есть любимая бабушка — по-настоящему родной, мудрый и добрый человек, я почти каждый день с ней на связи. Она нет-нет да и скажет: "Данечка, прости нас за все!" Хотя мне не за что ее прощать. Бабушка 40 лет отработала в школе, может, она знает подход к детям. Мы сразу общий язык нашли.

В институте я познакомился со своей девушкой, у нее нет инвалидности. Мы вместе уже пять лет, и с ней я надеюсь скоро создать семью, обязательно родить детей — это цель номер один! Я постараюсь сделать все, чтобы мои дети ни в чем не нуждались, чтобы они росли любимыми и счастливыми.

Еще есть мечта создать реабилитационный центр для выпускников детских домов, где люди вне зависимости от возраста могли бы получать психологическую и юридическую помощь, учиться жизни за стенами детдома, ставить цели и достигать их.

Оглядываясь на свое детство, я думаю, что, наверное, все сложилось так, как нужно. У меня никогда не было злости и обиды на маму — я понимаю, что ей было бы очень трудно растить меня одной и она сполна страдала за то, что отказалась от меня. Я благодарен жизни за чудесных людей, которые поменяли мою жизнь, я точно знаю, что хороших людей много и что жить стоит.