[irene]

Другая история:

В детский дом я попала в девять лет — меня изъяли из семьи, потому что родители пили. Почему так произошло — не могу сказать. Мама выросла в непьющей семье. Много лет работала поваром. Она говорила, что начала пить после смерти ее отца, просто сломалась в какой-то момент. А мой папа скорее просто попал под ее влияние, пил за компанию. Меня не обижали, не били, я была обута, одета, накормлена, если мама не находилась в запое. Когда это случалось, приходилось есть у друзей. Родители могли подраться, но меня никогда не трогали. К нам часто приходили их друзья, они пели песни, иногда ссорились.

Я не училась — походила немного в первый класс, а потом перестала, потому что ездить надо было на автобусе, рано вставать, родители особо за этим не следили. Хотя мама научила меня читать и писать, занималась со мной, когда не пила.

Однажды родители чуть не погибли — произошел пожар на кухне, они спали в это время, а я гуляла во дворе. Увидела дым — прибежала, пришлось все тушить самой.

Инициатором моего переезда в детдом стала старшая сестра, мамина дочь от первого брака — у нас разница 15 лет, она уже не жила с нами, но, когда я к ней приезжала на выходные, она слушала мои рассказы и понимала обстановку.

Сестра как-то сумела пригласить к нам телевидение, про нас сняли сюжет, и после этого, буквально через неделю, приехали сотрудницы опеки и увезли меня. Я, конечно, боялась, что меня заберут. Когда сестра заводила об этом разговор, я уговаривала меня не отдавать. А теперь, наверное, не жалею, что меня забрали, не знаю, что бы было со мной, если бы я осталась, может быть, меня бы уже не было. Потому что жить с родителями, которые пьют и не интересуются ничем, кроме как найти себе на бутылку, не лучший пример для ребенка. И позже я поняла, что лучше буду жить в детском доме, где я буду накормлена, будет у меня образование и какая-то надежда на нормальную жизнь.

Мне не сказали тогда, куда меня везут, я была дома одна, а сотрудницы объяснили, что нам надо поехать в больницу, сказали взять мои документы. И уже в приюте, когда меня отправили в изолятор, начали осматривать волосы, кожу, я поняла, что домой я уже не вернусь. Паники у меня не было, хотя, конечно, первое время я скучала, хотела домой. Но мама ни разу ко мне не приехала, хотя несложно было узнать, где я — тоже в Подмосковье, недалеко. Меня отправили из Троицка, где мы жили, в детский дом в деревне Софьино в Наро-Фоминском районе Подмосковья.

Очень хороший детский дом: у нас не было дедовщины, что часто случается в таких местах, мы были всегда одеты, накормлены, нам устраивали много культурных поездок в театры, в музеи, мы летали за границу, каждый год на все лето ездили в лагеря — с этим все было отлично. Детдом был скорее семейного типа, группы по 12 человек, девочки жили по двое в комнате, и там тоже старались сделать все похожим на дом: домашняя обстановка, обои, занавески, личный шкаф, тумбочка, рабочий стол. В школу мы ходили обычную, вместе с домашними детьми. Но главное — у нас были хорошие воспитатели, четыре человека. Они работали там по много лет, с одной из них до сих пор хорошо общаюсь.

Конечно, хотелось больше свободы, хотя, когда я стала старше, можно было даже выходить, ездить к родным в гости. Но я этой возможностью почти не пользовалась: пару раз ездила домой, но там родителей уже не было, просто узнавала, какие новости. В основном я ездила к брату двоюродному.

Когда меня забрали в детдом, началась проблема с квартирным вопросом. К нам в дом стали наведываться черные риелторы — узнали, что есть квартира и ее можно отнять, вывезли родителей куда-то, место я не знаю. Знаю, что позже мать определила папу в психбольницу, сейчас, думаю, его уже нет в живых. Она все пыталась приехать в детский дом, чтобы я ей подписала какие-то документы, чтобы продать или подарить квартиру. Последний раз я общалась с матерью в 2011-м, с тех пор ничего о ней не слышала. Конечно, хотела бы узнать, но у меня нет такой возможности.

После детского дома я поступила в училище в Орехово-Зуеве, выучилась на художника по костюмам, хотя по профессии не работала.

Квартира мне не положена, так как официально у меня были метры в мамином доме, одна комната. Я за нее билась-билась, а потом решила, что жить там все равно невозможно, придется судиться с другими владельцами квартиры.

Конечно, были сложности адаптации к обычной жизни, мне помогал Наставнический центр Александра Гезалова — Александр сам детдомовец.

Мы познакомились, когда он приехал к нам в детский дом, рассказывал о себе, пел песни нам. Потом пригласил нас поехать в Рязань, там был проект "Желтая подводная лодка". В этом лагере проводили тренинги для воспитанников детдомов — как существовать после выпуска, как платить за коммуналку, как готовить себе. Все было направлено на то, чтобы мы не потерялись в этой жизни. Я до сих пор могу обратиться к Александру, если нужен совет или юридическая помощь. Думаю, появление наставника мне помогло адаптироваться быстрее. Я думаю, это важно — многие детские дома выпускают детей, и они просто теряются.

После училища я вышла замуж — мой муж не детдомовец, вырос в кровной семье. У нас трое детей — мальчики-погодки пяти и четырех лет и дочка пяти месяцев. Сейчас мы снимаем квартиру в Ватутинках, муж работает в магазине стройматериалов, я до декрета работала в "Магните", занималась выкладкой товара.

Влезать в ипотеку пока страшновато. Если что-то тут не сложится, уедем к мужу домой, в Ставропольский край.

Оглядываясь на свое детство, думаю, что из возможных вариантов для меня все сложилось наилучшим образом. Я попала в детдом уже большая, я знала, что у меня есть сестра, мы поддерживали и поддерживаем связь. Это очень важно, я не чувствовала себя одной на свете, брошенной. Многих из нашего детдома усыновляли, но мне кажется, я бы не ужилась с чужими людьми.

Когда в детстве ребенок сталкивается с пьянством родителей, во взрослом возрасте он или повторяет их судьбу, или всячески ее избегает. Я отношусь ко второму варианту. В 19 лет бросила курить, хотя курила с пяти — попробовала с дворовыми детьми, и потом таскала сигареты у родителей. Мне кажется, заглядывать в будущее я не умею, что там будет, как у меня жизнь повернется? Но я буду очень стараться, чтобы ошибок моих родителей в ней не было.